Тим находится сейчас в той стадии развития, о которой нам приятнее будет вспоминать потом, когда она останется в прошлом. Назовем ее «стадией лепета», которая кажется обязательной в процессе становления речи у каждого ребенка. Любой берлинский рэппер по сравнению с моим сыном – эстет.

С утра, карабкаясь по моим ногам чтобы забраться ко мне в постель, Тим радостно восклицает: «Привет, попка!». Но ведь я не попка, я папа. Это я ему и отвечаю. Не стоит говорить, что и для мамы он тоже придумал довольно оригинальные прозвища. Большая часть его словотворчества касается естественных отверстий и процессов выделения. Это некрасиво.

Почему он не может придумывать более благообразных прозвищ? Почему я не могу быть «папулей-красотулей»? Это было бы нормальным, так сказала мне воспитательница в детском саду, когда я рассказал ей об этом. Мне все равно, поэтому я решил бороться с подобным поведением моего сына и в случае крайней необходимости наказывать его за употребление бранных слов.

Увы, для этого мне недостает авторитета. С наказаниями у меня неважно. Кроме того, один психолог как-то сказал мне, что от малышей невозможно чего-либо добиться наказаниями. Толку от этого никакого, кроме того, наказания гораздо тяжелее даются самим родителям, чем детям, особенно когда речь идет о запрете смотреть телевизор. Хотите назначить наказание на восемь утра в воскресенье? Нет? Пожалуйста. Итак, я пообещал себе действовать по обстоятельствам.

Стадию взросления, на которой сейчас находится Тим, я буду позднее с удовольствием вспоминать, причем тем охотнее, чем скорее она минует. Условно назовем этот период «туалетным», и, по-видимому, через него проходит каждый малыш на пути увлекательного процесса усвоения языка. Любой берлинский рэппер – просто эстет против моего пацана.
По утрам, перемахнув через мои ноги, Тим запрыгивает ко мне в кровать с веселым криком: «При-ии-ветик, щеки-пуки!» Вообще-то, я - не «щеки-пуки», а его отец. О чем я не устаю ему повторять. Стоит ли упоминать, что для мамы у него тоже припасен отдельный неологизм. Его словотворчество, как правило, берет свое начало где-то в области наружных анатомических отверстий и отправления естественных нужд. Что и говорить, приятного тут мало.
Отчего бы ему не придумать нежные прозвища, из тех что ласкают слух? Ну почему я не просто «папочка-лапочка»? Послушать воспитательницу из детского сада, с которой я поделился своей тревогой, то это нормально. Мне все равно – нормально или нет, теперь я намерен мужественно противостоять выходкам моего сына, а при необходимости наказывать его за неприличные слова.
К сожалению, тут мне явно недостает авторитета. Наказания - не моя стихия. Кроме всего прочего, как объяснила мне знакомая-психолог, маленькие дети вообще не понимают смысла наказаний. Пользы от них никакой, а страдаем от них куда больше мы, взрослые, когда нужно проявить твердость, особенно, если речь идет о запрете смотреть телевизор. Скажите на милость, вы готовы проявить твердость в воскресенье в восемь часов поутру ? Не готовы?! Вот видите. Уж лучше я буду отмеривать наказания «на глазок».

Стадию развития, на которой сейчас находится Тим, я позднее наверняка буду вспоминать с особым удовольствием – поскольку она будет уже позади. Давайте назовем ее «пук-фазой» - периодом, который, пожалуй, является составной частью продолжительного процесса освоения языка каждым ребенком. Любой берлинский рэппер – настоящий эстет по сравнению с моим сыном.

По утрам, когда Тим, перелезая через мои ноги, забирается ко мне в постель, он радостно вопит: «Приветик, пердулетик!» Но я не «пердулетик», я его отец. И я говорю ему об этом. Думаю, не стоит упоминать, что и для своей мамы он держит наготове словесное новообразование совершенно особого рода… Большинство его лингвистических изысков берут свое начало в естественных отверстиях и процессах выделения человеческого организма. И ничего хорошего в этом нет.

Почему бы ему не изобретать имена, которые ласкают слух? Почему я не просто «папочка-лапочка»? Когда я заговорил на эту тему с воспитательницей в детском саду, она сказала, что это нормально. Так это или нет, для меня не столь важно. Я решил начать мужественную борьбу с поведением моего сына и, в крайнем случае, ввести штрафные санкции за бранные слова.

Однако для этого мне, к сожалению, не хватает авторитета. В наказаниях я не дока. Кроме того, одна психолог как-то разъяснила мне, что маленькие дети вообще не понимают, что такое наказание. Наказания ни к чему не приводят, а соблюдать запреты часто бывает сложнее самим родителям, чем их детям, особенно если речь идет о запрете включать телевизор. У Вас возникает желание, к примеру, воскресным утром в восемь настаивать на соблюдении данного запрета? Нет? Ну вот видите! Итак, я решил действовать по ситуации.

Тим находится в данный момент на той ступени развития, которую охотнее всего вспоминаешь тогда, когда она уже прошла. Мы называем её «пук-фаза», это составная часть процесса овладения языком, которую проходит каждый ребенок. Каждый берлинский рэппер против моего сына - эстет.

Утром, когда Тим топал по моим ногам ко мне на кровати, он кричал радостно: «Привееет, пердун» Я не был пердуном, я был папой. И об этом я тоже сказал ему. Стоит ли говорить, что и для мамы у него наготове были такие же «особенные» словечки… Большинство придуманных им словечек были связаны с частями тела и справлением естественных нужд. Это некрасиво.

Почему он не придумывал ласкательные имена, которые приятно слышать? Почему я не был просто «папулечкой»? Это нормально, сказала воспитательница в детском саду, когда я спросил ее об этом. Мне все равно, я решил мужественно противостоять поведению моего сына и, по крайней мере, наказывать его за ругательства.

К сожалению, моего авторитета для этого было недостаточно. Наказания - не мой конек. Кроме того, однажды психолог объяснил мне, что для маленьких детей наказания вообще ничего не значат. Они не приносят пользы, и для родителей применение санкций тяжелее, чем для детей, особенно когда речь идет о запрете на просмотр телевизора. Хотелось бы вам, к примеру, соблюдать это требование, когда идут воскресные передачи? Нет? Ну вот. И я взялся за воспитание ребенка на свой страх и риск.

Сейчас Тим находится на такой стадии развития, о которой я позже охотнее всего буду вспоминать – потому что она уже миновала. Давайте назовём её «фазой „Ж“», которая кажется неотъемлемой частью продолжительного процесса развития речи у детей. Любой берлинский рэпер – просто ребёнок по сравнению с моим сыном!

По утрам, когда Тим, перебираясь через мои ноги, залезает ко мне в постель, он радостно восклицает: «Пи-и-иве-е-е-ет, вонюська!». А ведь я никакая не «вонюська», а отец. И я говорю ему об этом. Можно даже не упоминать о том, что для родной матери у него всегда наготове особое выдуманное слово... Большинство его неологизмов основаны на использовании обозначений всевозможных отверстий человеческого тела и процессов вывода продуктов жизнедеятельности из организма. Это нехорошо.

Почему ему не приходит на ум благозвучное ласковое имя, которое приятно услышать? Почему я не просто «папочка»? По словам воспитательницы, с которой я однажды заговорил на эту тему, это нормально. Как бы то ни было, я принял мужественное решение бороться против подобного поведения сына и в крайнем случае даже наказывать его за ругательства.

К сожалению, для этого мне не хватает авторитета. Я не большой специалист по части наказаний. Кроме того, психолог мне как-то объяснила, что маленькие дети совсем не понимают наказания. Это ни к чему не приводит, да и для родителей придерживаться штрафных санкций чуть ли не труднее, чем для детей, особенно если речь идёт о просмотре телевизионных программ. Вам охота придерживаться выбранной линии воскресным утром, часов эдак в восемь? Нет? Вот видите... В общем, я собираюсь действовать по обстоятельствам.